Всемирный следопыт, 1929 № 02 - Страница 6

— Еще бы, еще бы!.. — рассыпались перед ним акционеры.

— Дайте что-нибудь особенное! — сказал Брэм архитектору Люеру. — Не нужно, что бы это был просто аквариум. Пусть зритель чувствует себя не в зверинце, а в природе.

И архитектор постарался во-всю: гроты и фонтаны, ручьи и ниши, водопады и туфовые скалы загромоздили все помещения. Среди водопадов, туфа, пальм и вьющихся растений мерцали огромные зеркальные стекла, за которыми виднелись всевозможные рыбы. В Берлинском аквариуме нашли себе приют не только черепахи и крокодилы, змеи и ящерицы, — там были и всевозможные мелкие зверьки и множество обезьян.

— Пришлите мне побольше хамелеонов, — заказал Брэм своим африканским приятелям. И через несколько месяцев в Берлин прибыл целый транспорт хамелеонов.

Брэм старательно отапливал помещение хамелеонов, предлагал им живых насекомых, ухаживал за ними всячески, но хамелеоны тускнели и серели, становились все более вялыми.

«Чего им не хватает? — растерянно пожимал плечами Брэм, — Кажется, и тепло, и корм хорош, а они морду воротят».

Он долго думал, перелистывал книги, предлагал хамелеонам то тараканов, то мучных червей, то мух. Он добывал для них бабочек и гусениц, кузнечиков и жирных личинок, перепробовал всевозможных насекомых, однако, хамелеоны не повеселели. Наоборот, они, словно сговорившись, начали умирать один за другим.

«Роса! — схватился за голову Брэм. — Какой я осел! Я забыл про росу».

— Пульверизатор! — крикнул он и тотчас же принялся прыскать из пульверизатора в помещение хамелеонов. Он устроил там не просто росу: казалось, прошел ливень — столько воды напрыскал он хамелеонам. И меланхолики повеселели. Действительно, им не хватало именно росы. Вскоре они позеленели и принялись жадно хватать насекомых, далеко выбрасывая длинный язык.

Уладив дело с хамелеонами, Брэм принялся за морской аквариум. Тут также было немало возни — никак не удавалось приготовить искусственную морскую воду.

— Химики! Да неужели вы не умеете приготовлять морскую воду! — взывал Брэм. — Ребята! Выручайте меня, ведь для вас же стараюсь!

Один из химиков сумел приготовить раствор, который вполне заменял морскую воду. Фамилия этого химика было Гермес; фамилия так подходила к его профессии, что, как говорили, он только потому и сделался химиком.

В 1869 году аквариум открылся. Публика повалила в него толпами. Доход был недурен, но акционеры хотели побольше барышей и поменьше расходов. И вот начались неприятности. Брэм не считался с деньгами: он тратил тысячи там, где можно было обойтись сотнями, а то и десятками, но разве он не старался сделать все как можно лучше!

— Он здорово погрел руки на этом дельце! — шептали завистники.

— Ясно! — поддакивали обиженные Брэмом, которым не удалось пристроиться к аквариуму. — Если из тысячи марок останется хотя бы десятка, и то сколько денег можно нагрести!

Акционеры слушали, слушали, да и начали придираться к Брэму:

— Этот счет нехорош… На этом счете сбор не оплачен… Здесь фамилия не так написана… А вот этот счет и совсем подозрителен…

— Пропадите вы все пропадом! Я не нравлюсь, ну, и чорт с вами! — накинулся на акционеров Брэм и закатил им такой скандал, что они долго с ужасом его вспоминали. Однако и Брэму не дешево обошелся этот разрыв: он заболел воспалением мозга и едва выжил.

X. «Тряхну стариной!»

Прожив лето в деревне, Брэм осенью вернулся в Берлин, но больше не стал связываться с различными акционерами и бургомистрами.

— Хватит с меня этой публики! — заявил он жене. — Я буду жить литературным трудом. — И он принялся писать том за томом свою «Жизнь животных», подыскал хороших художников-иллюстраторов и снова разослал во все концы света письма с просьбой о материалах. Между делом он писал и более мелкие книжки, описывая свои путешествия и знакомя публику с жизнью отдельных животных.

— Не согласны ли вы поехать в Сибирь? — обратилось к нему Бременское общество по исследованию северных стран.

— Ну, что ж! Тряхну стариной! — отвечал Брэм и мигом собрался в путь.

Само собой разумеется, он не сразу поехал на север Сибири. Нет, «по дороге» он заехал в северный Туркестан, понаблюдал животных и поохотился на Алтае, заглянул в Китай и только тогда двинулся через западную Сибирь далеко на север. Мухи, комары и прочая надоедливая крылатая тварь не оставляли его в покое. Северные олени, на которых ему пришлось передвигаться, заболевали чумой и мерли десятками. Но это его мало смущало, — он спокойно ехал, забираясь все дальше на север, пока не добрался до самого моря. Правда, Брэм не очень много собрал птичьих шкурок и сделал не слишком много наблюдений над жизнью животных за время этой поездки, но зато он основательно ознакомился с бытом и нравами многих северных народностей. Его встречали хорошо — он умел дружить с туземцами.

На следующий год Брэм поехал вместе с австрийским эрцгерцогом Рудольфом на охоту в Венгрию. Там, на огромных болотах они настреляли столько птиц, что Брэм вспомнил счастливые годы своих африканских охот. Он согласился на предложение эрцгерцога поехать с ним в Испанию, что и было проделано спустя год. Эти два путешествия дали не только богатые коллекции, — «Жизнь животных» обогатилась множеством интереснейших фактов.

XI. Лектор поневоле.

Это были последние счастливые годы в жизни Брэма. В 1878 году умерла его жена, оставив его сравнительно молодым вдовцом (ему было 49 лет) с пятью детьми. Желая подработать денег, чтобы обеспечить детей, Брэм подписал контракт с американцами на чтение лекций. И вот за несколько дней до отъезда в Америку все пятеро детей заболели дифтеритом. Ехать, однако, было надо: контракт грозил большой неустойкой.